Осторожно, на подкашивающихся ногах, Линдс приземлился на камень и тревожно огляделся вокруг. Ничего нового. Мирный пейзаж предгорий, гороподобные туши неподвижных бехолдеров. Выстрелы их убили? Только парализовали? Линдс просил Мэтта взять с собой шокер, небоевое оружие, но, хотя мог на память воспроизвести ТТХ - вряд ли отличил бы боевое от небоевого на вид и по весу. С компьютерами было привычнее, но из компьютеров по монстрам не постреляешь.

Адреналин ещё не схлынул, но жгучая боль ободранной, отбитой об камень спины - бехолдеры швыряются добычей не очень-то аккуратно, и удачно приземляться маг-инженер за свою жизнь как-то не успел научиться - уже давала о себе знать вместе с закономерным в такой ситуации удушьем. Очень хотелось обнять Мэтта. Просто за то, что он жив, что ничего не случилось и он вот сейчас стоит и озирается, сам ещё не уверенный в победе, которую одержал. Очень хотелось лечь на землю, задыхаться и плакать - тело снова посмело быть повреждённым, снова посмело болеть, и это было, как и всегда в такой ситуации, жутко, а сейчас - ещё и стыдно. Это с Мэттом сейчас происходило что-то страшное, а не с ним. Это за Мэтта надо переживать, а не за себя. Это, в конце концов, Мэтт имеет право чувствовать себя плохо, а не он, потому что да, именно рыжего юношу пытались сожрать, и чувствовать себя плохо из-за произошедшего здесь имеет какое-никакое право именно он.

Так что спину ровно - и постарайся вести себя нормально. Вот, мальчишке и двадцати ещё нет, его сейчас чуть не сожрали, а он молодцом держится. Идеи хорошие предлагает... вообще-то, да, прояснить, на что скорее отзовётся местная фауна - хорошая идея. И заодно - с какой стороны. Нам же надо как-то спланировать маршрут...

Вместо всего, что очень хотелось сделать, Линдс отменил превращение, перестал быть феей и меланхолично закопался в сброшенный наспех рюкзак. Вода была бы сейчас очень кстати. Горло пересохло и скреблось изнутри так, словно маг-инженер только что наелся стекловаты.

- Сейчас попробуем, - решил он, вручая Мэтту бутылку воды. - Пей. И найди, пожалуйста, где здесь север. Нам надо взять севернее. Ночью мы до Красной Башни не дойдём, но отойти от предгорий стоит, и желательно - в правильном направлении.

Если прислушаться, то можно услышать: там, в скалах, что-то влажно чавкает между скал и валунов, но пока не стремится нападать. Сначала Линдс посветил фонариком смартфона - ничего не поменялось. Потом, посомневавшись секунду, поднял с земли камешек и кинул его; стук быстро затих. Тоже ничего, хотя невыносимо терзающий душевную организацию звук стал громче и как будто ближе. Тогда, собравшись с духом, он тихонько, почти шёпотом запел всё ту же песню о белых горах и вечном синем небе. Здесь константа магического уровня близилась к шести с половиной, выше даже, чем в окрестностях Алфеи, и слабые, тонкие нити даже светились ярче, а на земле проступили густые, хорошо очерченные белые линии чистой магической энергии. Своё собственное звёздное скопление этого места раскинулось в радиусе доброго десятка метров от двоих путешественников, а мягким молочным светом он заливал и того большее расстояние.

И вот в этом свете показалась на краю скалы уродливая фигура с щупальцами и глазами на стебельках. Только маленькая. Едва ли ростом по пояс Мэтту, тоже не слишком высокому.

- Не стреляй! - прошептал Линдс, предупреждающе поднимая руку. - Их детёныш. Почти младенец. Не стреляй. Надо уходить, и подальше. Возможно, где-то в скалах гнёзда. По-моему, они реагируют на свет и звук, а не на магию, но им нужно время, чтобы до нас добраться. Давай не будем давать им этого времени.

Маг-инженер погасил силовые линии, подхватил с земли свой рюкзак. Надо дальше. Надо дальше, а потом - будь что будет. Во-первых, здесь опасно и мы можем не справиться, во-вторых - здесь опасно, и я не хочу, чтобы детёныш бехолдера сожрал человеческого детёныша, за которого я в ответе.

- Пойдём. Нам правда не стоит задерживаться.

Долгий путь вперёд и вперёд, пока бехолдеры не остались далеко позади, за спиной, откуда щупальца и зубы не дотянулись бы до двух путешественников при всём желании. Мир вокруг был идиллическим: тихая свежая ночь, трава по колено, за спиной - горная гряда, над головой - звезды. Белые и холодные, крупнее, чем в городе. Линдс был воспитан городской средой и к естественной красоте холоден, но даже он эти звёзды оценил.

Наконец, путешественники вышли к невысокому обрыву, над краем которого клубился белесо-молочный туман. Спуск с него хорошо проглядывался на два шага вперёд, если с фонариком - на два с половиной. Если верить фотографии ксерокопии скана карты, завтра (в смысле, утром) они должны спуститься туда, и начнётся долина как есть- а в долине Красная Башня, которой сейчас не видно. Но - независимо от наблюдателя - она там стояла... с сотворения мира, что ли. Со дней, когда лично Великий Дракон зажигал каждую звезду и каждую жизнь в Волшебном Измерении уж точно.

Будет день - будет дело. Пора остановиться и найти в себе силы для дня и дела.

- Знаешь, чем звезды хороши? Что бы ни происходило - они светят. И всё, - Линдс остановился и сбросил рюкзак с плеч (спина заныла, но не так уж сильно). - Остановиться стоит здесь, отсюда спускаться удобнее... но если есть уточнения, замечания и предложения, лучше их внеси прямо сейчас. Как ты себя чувствуешь?

На самом деле даже некомпетентному в вопросах дикой природы Линдсу было очевидно, что место - хорошее: скалы на краю обрыва прикрывают спину, мягкая трава обрастила чьё-то давно брошеное кострище, вокруг - тишина, и такая сила и покой, что понятно: им здесь ничего не угрожает. Такие места заслуживают и более серьёзных охранников, чем бехолдеры и пока неведомые кентавры. Наверное, если подсветить и посчитать, то здесь удельная плотность силовых линий будет близка к семи. Очень близка. И вся магия, наполнявшая это место - светлая; уж на что маг-инженер принципиально игнорировал это деление на позитивную и негативную энергию, но и он не мог не засвидетельствовать: это место существует за счет всего хорошего, что есть в мире.

Интересно, а Мэтт это тоже чувствует? Не может же он совсем не ощущать, где оказался? Он больше в своём праве находиться здесь, чем я, хоть и не маг... но и я тоже немножечко вправе, раз меня до сих пор не расплющило этой силой.

- Тебе лучше руководить эээ организацией лагеря, я думаю. У меня не то что бы много опыта в таких походах, а у тебя он есть, - улыбнулся Линдс, отстёгивая одеяла от рюкзака.

Вот оно, линфейство: несмотря на всю прелесть места, что их окружало, магу-инженеру не пришло бы в голову, что в походе, точно так же как в парке,  можно снять обувь и ходить по траве просто босиком. Он и траву-то видел с достаточной частотой, чтобы не удивляться ее существованию, наверное, только последние месяца три или меньше. А Мэтт - наоборот: первым делом разулся и прошёлся по холодной, росой усыпаной зелени, прежде чем взяться за рюкзак.

Тоже так хочу.

- Похоже, имеет смысл поздравить тебя с боевым крещением? - улыбнулся Линдс, извлекая из рюкзака бутылки с водой и термос. И - тут же их выронил, даже не заметив; потому что ЧТО-ТО БЫЛО НЕ ТАК.

Линдс не распознал то же выражение, которое часто появлялось у него самого: отрешённость - отчаяние - глаза, не нуждающиеся в горизонте, чтобы смотреть далеко-далеко за горизонт. Читать лица Линдс не умел, даже такие красноречивые. Но он знал, что надолго повисшая тишина не означает ничего хорошего, знал, что ничего хорошего не означают раскоординированные, надсадные движения рук над рюкзаком - знал так  хорошо, что не нуждался в словах для описания этого чувства. В первую очередь, конечно, потому, что человек в подобном состоянии - как подвисшая машина, а если машина подвисает - что-то не так.

Что-то не так. Что-то категорически не так.

Вся красота и сила места, что их окружало, моментально стали совершенно неважны: Линдс перебрался по траве поближе к Мэтту, неловко коснулся его плеча. Легонько встряхнул.

Он ребёнок совсем. Вот и куда я его притащил? Нашёл умного человека, да? А то, что умные дети остаются детьми - в голову не пришло? Что же это такое? Что с ним? Почему? Ээээ... занято слишком много процессорного времени? Конфликт программ? Как это называется у людей?

- Мэтт, где у тебя reset? - тихо спросил маг-инженер, дождавшись осознанного взгляда юного специалиста. Он не знал, что происходит и действовал по наитию. Что он сказал бы зависшей машине, если бы та могла понимать естественный язык в аналоговом формате? - Ты говоришь, что всё в порядке, но при этом завис - а значит, всё-таки не всё. Давай мы сейчас продолжим устраивать ночевку, а ты параллельно расскажешь, что сейчас произошло у тебя в голове? Мне нужно хоть какое-то системное уведомление, чтобы понять, что происходит и попробовать как-то это исправить.

Отредактировано Линда (2019-09-13 23:58:45)

- То есть, ты... - медленно начал Линдс, собираясь сказать что-то про задержку пинга и превышение время ожидания ответа от сервера, и вдруг понял, что объективная оценка ситуации прозвучит грубо, потому что перед ним всё же не компьютер. - ...у тебя пинг только что прошёл. В смысле, я не хочу ничего плохого сказать, иногда пингование проходит с большой  задержкой, когда поступает слишком большой пакет данных или принимающая сторона сама по себе перегружена другими задачами. Это нормально. И... ты хорошо ориентируешься в боевой ситуации. Тебя хорошо научили.

Перекладывать с языка терминологии на человеческие чувства, а потом обратно, и к тому же выводить это как речь, было не очень просто, но так он хотя бы сам понимал, что имел в виду. Чувствовать чувства - это сложно, это очень тонкая материя, которую хорошо бы научиться передавать напрямую, без слов, никак не называя, никак не определяя, и тогда всё стало бы несоизмеримо проще - и жить, и работать, и вообще. Маг-инженер убрал руку от плеча Мэтта, отодвинулся обратно к своему рюкзаку, принялся вытаскивать из него заготовленные в промышленных объёмах бутерброды. Почти всё время он косился на палатку: она была то ли ретро, то ли анахронизмом, и вопрос, как можно в этом спать и можно ли вообще, брал на себя немалую часть оперативной памяти.

- А.. ты сама как справляешься? - занятый мыслями о палатке, Линдс не ожидал этого вопроса. Вообще никак не ожидал. И теперь уже сам подвис. Настолько, что с трудом распознал смысл дальнейших слов. То ли светлое умиротворение этого места, то ли долгие игры в "не думай о белой обезьяне" с самим собой поддержали его сейчас - но из реальности он не выпал, и тем не менее - задумался сразу о слишком многих вещах. В первую очередь - о смысле вопроса. Во вторую - о полном и подробном списке всех вещей, с которыми приходится справляться (от прекрасного нового тела с прискорбным рядом так называемых фатальных недостатков до множества мучительных вопросов без ответов на тему того, что же всё-таки теперь произойдёт с родиной).

Во-первых, я не справляюсь. Я один раз не справился и дальше продолжаю не справляться. Во-вторых, я не справляюсь, потому что мне особо-то и не с чем, наверное... то, что я делаю сейчас, точно не называется этим словом

Так вот, страха среди всех этих вещей не было.

- Если где-то держится сервер - это значит, что техподдержка вовремя отловила и поправила все баги, - честно, хотя и завуалированно, сознался Линдс. Он мог говорить, он не терял нить рассуждений, но о полуразобранном рюкзаке как-то забыл, уставившись в туман, клубящийся над краем обрыва. - А Зенит безопасен именно потому, что там изобрели технодроидов, а не потому, что это назначено ему свыше. То есть, Зенит - это особенное место, где живут особенные люди с особенным подходом ко всем на свете вопросам, но, наверное, такова же для тебя Линфея. У нас хватает своих угроз, просто они... наверное, покажутся не-зенитцам непонятными. Поверь на слово хотя бы здесь, пожалуйста. Я не справляюсь, со мной... просто... не происходит ничего особенно ужасного?

Он не был уверен в том, что говорит, но ничего ужасного и правда мучительно не находил - хотя хотелось бы, наверное, ужасно хотелось бы, чтобы заслуженное обрушилось уже на голову и если не придавило, то, по крайней мере, заставило ощущать себя в соответствии с поступками. Маг-инженер хотел ещё спросить про отца Мэтта - не то что бы Линдс запомнил эту информацию из личного дела, его интересовала другая, да и о семьях курсантов были лишь скупые справочные сведения, и хотел вообще спросить про семью, но вместо всего этого снова уткнулся в рюкзак, находя на самом дне запасные футболки и носки. Какое право я имею знать про всех этих людей? Мэтт - наполовину зенитец по крови, по генетическому коду; я и его уже предал ещё до знакомства. Интересно, знал ли я его отца? Может быть, мама была с ним знакома? Он академик, военный, мастер, изобретатель, творец? А кто твоя мать? У тебя была сестра, Мэтт. Кто она?
Я не имею права знать всё это о нормальном человеке, никому в жизни ничего плохого не сделавшем.

- Когда нагуляешься босиком, надень вот это, - пара криво сложенных тёплых носков прилетела к Мэтту, брошенная не очень твёрдой рукой. - Простынешь.

Отредактировано Линда (2019-09-18 09:33:48)

Линдс думал, что он сейчас вытащит из рюкзака все необходимые вещи, уберёт ненужные, установит простенькую схемку-охранку, извинится за неверное распознавание смысла вопроса и они с Мэттом разобьют уже лагерь и лягут спать, положив конец очень неловкому и местами опасному дню. Ну, индюк тоже много чего думал - так попал в суп, и уже больше ничего не думает.

Пришлось смотреть на туман над обрывом и видеть там синий экран, свой личный Обливион. Попробуй прикажи машине, на которой обвалилась система, взять себя в руки и работать - так вот, человек до известной степени, оказывается, машина, если есть вещи, которые принципиально нельзя одолеть волевым усилием. Линдс только и успел, проваливаясь в эту моральную дыру со скользкими краями, что вцепиться покрепче в руку Мэтта, протянутую так вовремя и одновременно так бессмысленно. До Центральной Серверной ядра Зенита было далеко, множество световых лет - но Линдсу не очень-то нужна была Центральная Серверная, чтобы на неё смотреть: родную, знакомую до последнего винтика, преданную, проданную.

Интересно, насколько хватит запаса прочности системы ядра, когда новый сисадмин решит, что пришло самое время воспользоваться правами доступа всерьёз? -rm ведь не то что бы тайна великая. Линдс не знал, страшен в такой системе профессионал или новичок, и он также понятия не имел, является ли тот человек, который теперь носит его лицо, тем или другим; Зенит всё ещё существовал; и Мэтт, наполовину зенитец по крови и вполне себе - по духу, не знает, кого держит сейчас за руку. И это всё - нет, пока не с ума сводит, всего лишь заставляет рыдать безобразными, тихими, позорными крокодильими слезами.

- Ничего,  - невпопад отозвался Линдс не своим, сдавленным голосом. - Ничего страшного не происходит. Всё страшное уже произошло задолго до нас. Если позволишь совет - то когда присяга потребует от тебя умереть, даже косвенно намекнёт на выбор между смертью и предательством - послушайся и умри. Иначе жить, конечно,  будешь, но сам этому не порадуешься.

Он попытался подумать ещё о чем-то, хоть о том, что Мэтту не очень нужна вся эта пакость, которой он тут страдает, а значит - самое время прекратить, или о том, что у них ещё ночевать негде и вообще-то отправляться в путешествие, надеясь на одеяла - верх глупости, но светлая и чистая граница предгорий была сейчас слишком далеко от границ восприятия.

А синий экран, личный Обливион - слишком близко.

Линдс равнодушно взял из рук специалиста успокоительное и, не думая и даже не чувствуя обещанного неприятного вкуса, осушил пузырёк в два глотка и выронил его на траву. Собственные движения ощущались словно через недостаточный наркоз или тяжёлое одеяло, а мира вокруг не существовало. Секунду назад ему было немного не по себе, когда исчез спутник, но вот Мэтт на месте, можно разглядеть его лицо - значит, можно перестать беспокоиться и продолжить утопать в отчаянии и крокодильих слезах, да?

Нельзя. Ничего нельзя. Умри уже, бессмысленное животное, раз считаешь это хорошим решением дилеммы.

- Ты пытаешься мне помочь, - Линдс констатировал факт, пытаясь хоть как-то отрефлексировать происходящее. - А я тебе вру. И успел предать один раз. Ещё до нашего знакомства.

Рефлексия получалась, скажем это корректно, не очень. Пришлось взять ещё одну паузу просто на то, чтобы прекратить рыдать - благо, попытка прекращения оказалась в разы успешнее всего остального, что с ним происходило за всю жизнь. Наверное, начало действовать успокоительное. Линдс понятия не имел, из чего сделано то, что он выпил, но теперь распознал отчётливый привкус спирта и какую-то характерно лекарственную горечь. Парацетамол?.. нет, он по-другому горький,  и со спиртом его нельзя, и Мэтт линфеец, логичнее, что у него будут какие-то натурпродукты в аптечке...

Продышавшись и вытерев лицо рукавом, Линдс всё-таки решил через силу, что больше так не может. Если он сознается в своем прошлом, то, скорее всего, навсегда лишится доверия хорошего человека. Если не сознается - хороший человек может оказаться в неловкой ситуации, и степень её неловкости будет варьировать от "один непонятно где с невменяемым непонятно кем" до "один непонятно где с непонятно чьим телом на руках". Потому что Линдс очень чётко сейчас ощущал, что, в конечном счёте, если сейчас не скажет ничего существенного, не выпустит свою тайну наружу, то она просто забьёт ему лёгкие и они разорвутся изнутри. Неважно, что так в принципе не бывает: с ним и так постоянно случаются вещи, которых в принципе не бывает. Одной меньше, одной больше. Какая разница.

Оставалось только надеяться, что Мэтт, как и обещал, дослушает до конца.

- Ты, по существу, курсант военного училища, - принялся бесцветным голосом объяснять Линдс, когда убедился, что слова не сбиваются в гортани в невнятный комок, липкий и мерзкий, мешающий дышать. - И когда ты его закончишь - тебе прямая дорога в СБ или армию. Там ты принесёшь присягу тому государству, той планете,  которая будет местом твоей службы. А еще у тебя уже есть такая вещь, как гражданская обязанность. В случае, если... - пауза, вдох через силу; заставь. себя. сказать. это. - ...если ты совершишь что-то подвергающее твою планету прямой угрозе - например, передашь стороннему лицу ключ от места, в котором сосредоточена вся сила планеты - это квалифицируется с точки зрения законодательства как государственная измена, а с точки зрения этики как предательство. Я был подведён под присягу в семь тыщ семнадцатом году, и, - опять пауза; вдох-выдох; сквозь зубы. - и тогда занял должность системного администратора ядра Зенита. На тот момент у меня была только медицинская карта, распечатка которой, наверное, была бы толщиной с энциклопедию; я, в общем, всегда был больной, просто в этот момент это стало иметь значение для всей истории в целом. Это была боль без надежды, умереть я мог в любой момент, и очень этого боялся. В прошлом году, в конце осени, кажется,  окончательно дошёл до ручки... это не для того, чтобы ты меня пожалел - просто... для контекста.

А ещё тогда умерла мама. Но оправдываться её именем и прикрываться ее смертью я не буду. Это не нужно для контекста.

Наверное, это странно, но, рассказывая, Линдс как будто освобождался. Дышать становилось легче и ощущение реальности возвращалось. В реальности, скорее всего, не ждало ничего хорошего, но, наверное, он будет в состоянии это пережить?

Наверное. А может быть, и не будет. Но реальность всё-таки лучше дереализации; примерно всё, что угодно, лучше дереализации.

В лицо Мэтту Линдс старательно не смотрел, зная, что ничего, кроме осуждения, там не увидит. Ну, может быть, ещё отвращение.

- Тогда я сделал последнюю попытку найти помощь -  и нашёл, - наверное, он даже пытался улыбнуться: чувствовал, как нервно дёргается уголок рта. Руки сами по себе искали на траве оброненный пузырёк. - Проблему решили радикально: выдали мне тело, вот то, которое сейчас с тобой разговаривает. Ценой такого переноса данных были ээээ метаданные: от биометрии и документов на собственность до характерных речевых оборотов. Рут-пароля от меня формально не требовали, как и других объектов государственной тайны, но, имея биометрию,  сменить его не так сложно, как кажется. Я об этом знал, имел возможность отказаться. Не сделал этого.

Теперь Линдс решился всё-таки поднять глаза. Ему стало легче против ожиданий, но дело было не только и не столько в том, что он вдруг осмелел. Просто следовало встретить то, что он с матожиданием 100% минус погрешность сейчас встретит, не пряча лица. В конце концов - сам виноват, так что - принимай последствия.

- Собственно, я и не Линда никакая. То есть, по документам - Линда, на вид тоже вроде бы Линда, а по факту мне кажется уместной следующая конструкция: я _нихрена_ не Линда. Остальное - правда. И то, что я тебе по электронке писал, и то, что мне тридцать шесть,  и... и я не знаю, как логически увязать это с происходящим. Я не знаю, на что меня стриггерило и почему настолько безобразно. Я не знаю, почему ты вообще меня слушаешь. Я не знаю.

Реальность смотрела на мага-инженера яркими даже в темноте глазами Мэтта и говорила его голосом какие-то ужасно правильные с деонтологической точки зрения вещи. Например, что один споротый  косяк, пусть даже размером с весь Зенит и его орбитальные станции - это ещё не конец света. Или что он затеял этот поход, вытащил беднягу Мэтта в смертельную опасность и угробил две недели  на вдумчивые расчёты как раз затем, чтобы исправить всё, что можно исправить. Или что полевого суда не будет, и лёгкий путь выхода из дилеммы выбрать не дадут, и даже не потому, что выбирать его надо было тогда, когда надо было его выбирать - ДО того, как косяк был спорот, а просто потому что. Или что он "старается быть честным" - плохо старается, но как есть. Мэтт и правда не говорил почти ничего, что Линдс сам себе не сказал уже неоднократно, но прямо сейчас эти слова, сказанные другим человеком, ложились на душу одновременно клеймом и бальзамом.

Клеймом - потому что Линдс, наверное, очень хотел, чтобы реальность напрямую коррелировала с его ощущениями, а ощущения говорили, что ему с такими поступками не место в светлом и прекрасном месте вроде всей мыслимой безграничной Волшебной Вселенной.

Бальзамом - понятно почему.

И Линдс хотел было уже сказать, что деонтологический подход неуместен, но по пути от мысли до слов наткнулся взглядом на небо, а с неба показывали звёзды: белые-белые, холодные, крупные, и он осёкся - какой тут деонтологический подход, когда звёзды ещё светят, а юный зенитец родом с Линфеи говорит ему: "встань и работай, я с тобой"?

- Мне жаль, что тебе пришлось всё это слушать и я не могу объяснить,  почему, - маг-инженер потянулся к спутнику обеими руками и крепко, изо всех сил его обнял, утыкаясь  лицом ему в плечо. - Спасибо тебе. Постараюсь оправдать тот шанс, который ты мне сейчас даёшь.

Прошло, наверное, с полминуты до того, как Линдс окончательно пришёл в себя и отпустил специалиста из кольца почти онемевших рук. То, что ещё пару минут назад требовало всех ресурсов сознания только для того, чтобы не сойти с ума от переживаний, сейчас почти без перехода показалось мелким и постыдным, но это было куда лучше, чем карманный Обливион.

- Ты не ребёнок, чтобы я укладывал тебя спать, но всё же - разумно вести себя потребуется нам обоим. Сейчас я поставлю сигнальное кольцо, хорошо? Оно подаст сигнал, если что-то пойдёт не так, и ты сможешь выспаться. Это очень простая схема, но я всё же объясню её тебе чуть позже. Еще тебе надо поесть. Не знаю, хватит ли тебе сил на походную еду, но бутерброды я резал с расчётом на то, чтобы их ели, - всё еще с трудом координируя движения собственных рук, Линдс махнул куда-то в сторону рюкзака и заставил себя улыбнуться.

Вечер заканчивался почти спокойно. Линдс какое-то время поползал вокруг лагеря, напевая под нос песню о белых горах и крестообразной птице, потом, когда палатку и кострище окружили десять одинаковых петель, замкнутых в ровное кольцо - с чувством выполненного долга, может быть, не очень уместным, зато искренним, докурил пару оставшихся в пачке сигарет, пожелал Мэтту спокойной ночи - и отключился, едва дойдя до палатки.

А с утра - первым делом, проснувшись резко и внезапно, выбрался из палатки и поспешил к обрыву, к спуску в долину. Посмотреть, что там происходит - ведь происходит же что-то? Там под золотыми лучами солнца рассеялся туман, и много дальше на север, хотя и в пределах видимости, блестело круглое и тихое озеро, а за ним возвышалась, как это было с начала времён, Красная башня.

Маг-инженер стоял на коленях у обрыва и неотрывно следил за сверкающим покоем на горизонте. Рядом покоились берцы. Созерцание красот природы считается одним из способов постижения дзена на Мелодии и особенно на Эсперо - на планете, откуда родом вообще само понятие Дао. Однако здесь самое главное заключалось уж точно не в природе, и пусть кто угодно скажет обратное - но самым прекрасным здесь была далёкая, древняя, рукотворная башня на берегу озера. Сквозь чистый воздух долина просматривалась идеально, и лишь скалы по берегам озера выглядели как что-то, что может быть местом для нападения, но это мало беспокоило. С такого расстояния не сделаешь и топографический анализ, даже приблизительный; но зато издалека легко оценить общий магический потенциал. Потому что сверкающий полупрозрачный кокон силовых линий, наполненных, окружал высокий шпиль, и насколько плотно они друг к другу лежат. Что там в этой башне, сказать было сложно. Может быть, хранилище, может быть - обиталище, может быть - полые и пустые этажи, соединённые винтовыми лестницами. Она была прекрасна снаружи - она будет прекрасна и изнутри, что бы в ней ни содержалось...

- ...отложить наблюдения. Пошли, займёмся завтраком! Заодно в процессе сможешь просветить меня, как к тебе обращаться, а то странно как-то, совсем без имени.

- А? - Линдс дёрнулся, выпадая из состояния, опасно близкого к медитации. - Ну и вопросы у тебя с утра пораньше. Посмотри лучше туда, - он указал рукой в сторону. - Видишь, сама по себе Красная Башня издалека не кажется очень большой, но мы всё равно не можем сказать, где заканчивается её шпиль - он постоянно как будто меняет высоту, что ли. Конечно, только визуально. Это оптическое искривление иногда появляется либо в сильно разогретом воздухе, либо в местах силы. Честно говоря, до этой поры я видел только одно место с константой магической энергии, равной семи, и когда-нибудь, наверное, расскажу о том, насколько оно прекрасно, - и здесь, похоже, ещё одно.

Но действительно, если меня определённо не зовут Линда, да и на то, чтобы зваться Линусом, я уже не имею никаких прав, то кто я тогда, в смысле, как меня зовут, в смысле, что Мэтту сказать? - сказать в качестве имени глупую кличку-обозначение, гендерно нейтральный вариант всё той же бессмысленной "Линды", ему даже в голову не пришло.

- Честно, я не знаю, как ответить на твой вопрос. Когда-то звали Линус... - честно сообщил маг-инженер. - А сейчас у меня никакого имени нет. Но... - он немного замялся: имеет ли он право представиться так, как считает нужным? - мне всегда нравилось имя "Ассемблер". Оно очень частотное, но у него хорошее значение. Если хочешь, зови так, если нет - продолжай называть Линдой, всё равно в документах именно это.

Он с энтузиазмом поднялся на ноги, подхватил обувь, и чувствуя босыми ступнями каждую травинку и каждую холодную каплю росы, направился к лагерю. Да и штаны были мокрые до колен, ткань липла к ногам. Впрочем, это было настолько легко исправить, что Линдс решил: пусть само как-нибудь - и забыл немедленно.

- Ты сам как? Выспался? Хорошо себя чувствуешь? - Линдс с готовностью извлёк из рюкзака термос с кофе, распотрошил новую пачку сигарет, и принялся с энтузиазмом разводить костёр - он искренне считал, что бумаги с уже ненужными расчётами на предыдущий портал хватит на то, чтобы приготовить еду, если просто магией поддерживать температуру воздуха, которую изначально задаст горение бумаги. - А как готовят в походе, кстати? Нам, наверное, нужен костёр, я правильно понимаю?

Пламя вспыхнуло ярче и выше ожидаемого - это Линдс, не сдержав удивления от первых слов, немного перестарался с магией. Но он справился с собой и внимал.

Конечно, следовало по меньшей мере вернуть любезность. Вчера Линдс устроил безобразную истерику на ровном месте и его слушали, а сегодня - Мэтту есть о чём рассказать. Но было и другое... скажем так, если бы вчерашней истерики не было, маг-инженер всё равно отдал бы спутнику, решившему поговорить на сложные для него темы, всё процессорное время, что у него было, исключив лишь малую часть, необходимую для поддержания температуры и давления в костре. В конце концов, топлива здесь не было, и это - упущение, но не самое важное сейчас, когда а) есть новая, интересная, что-то меняющая в восприятии окружающего мира информация; б) спутник хочет высказаться; в) всё равно ничего не изменить, топлива нет и не будет.

Так что Мэтт велел не крякать, и Линдс послушно не крякал, не фыркал, не мяукал, не гудел и не задавал глупых вопросов, равно как не издавал никаких других звуков, способных сбить человека с речи. Даже старался дышать потише и прикусил губу изнутри, чтобы не спугнуть сложнеющим в геометрической прогрессии лицом чужую бесценную откровенность. И то, что откровенность сопровождалась смехом, тоже не подтолкнуло его заговорить до того момента, как Мэтт, то есть, конечно, никакой не Мэтт, закончила высказываться. Единственное, что он себе позволил - протянуть руку и ободряюще прикоснуться к плечу спутницы, сидевшей достаточно близко для этого. Говори. Я не посмею тебя перебить.

- Наверное, нужно было сказать раньше, но я боялась.  А сейчас... я больше не боюсь, понимаешь?

- Это хорошо, - Линдс улыбнулся. История его удивила, но шокирован он не был. Во многом, наверное, из-за того, что Ронни и саму веселила эта ситуация. - Кажется, я понимаю, о чём ты. Не бояться иногда очень сложно, но бояться... это совсем плохая идея. Я сохраню твою тайну независимо от прочих обстоятельств. Значит, ты не Мэтт, а его сестра. Тогда тебя зовут... Ронни, правильно?

На самом деле, сказанное следовало обумать. Гендерная интрига получалась - нарочно не придумаешь, а самой по себе Ронни, похоже, вообще смелости не занимать - Линдс не был уверен, что принял бы добровольно чужое имя ради какой угодно цели, если бы у него было своё, и потому в некотором роде восхищался. Прямо перед ним сидела живая приключенческая история, которую хотелось узнать в подробностях.

- Из тебя получается довольно убедительный Мэтт. Я не заподозрил бы в тебе ни девушку, ни вообще какого-либо человека, кроме того, которым ты представилась, - это была правда. Линдс не был самым догадливым человеком во всём Волшебном Измерении, но эта маскировка и должна была работать преимущественно в средней части графика гауссовского распределения? В смысле, верхний предел проницательности не предскажешь - некоторые маги и мысли читают, скажем, если есть к тому талант и если обучены; низкую же проницательность и учитывать не стоит. - Предлагаю поступить следующим образом: пока мы здесь - обращаемся друг к другу как представились сейчас. В Магиксе придётся по документам - мало ли вдруг что пойдёт не так. Но расскажи, как так вышло? В смысле - почему тебе интересна военная служба? Красный Фонтан - место, где воспитывают героев... а я думаю, из тебя получится отличный герой. Но из-за чего ты решилась на такую авантюру? Если... конечно, если это не секрет.